"У пульта реактора глаза мои полезли на лоб. Стержни СУЗ где-то в
промежуточных положениях, вниз не идут при обесточенных муфтах
сервоприводов, реактиметр показывает положительную реактивность. Операторы
стоят растерянные, полагаю, и у меня был такой же вид. Немедленно послал А.
Кудрявцева и В. Проскурякова в центральный зал вместе с операторами опускать
стержни вручную. Ребята побежали. Я сразу же понял абсурдность своего
распоряжения - раз стержни не идут в зону при обесточенных муфтах, то не
пойдут и при вращении вручную. И что показания реактиметра - вовсе не
показания. Выскочил в коридор, но ребята уже скрылись...
В коридоре пыль, дым. Я вернулся на БЩУ и приказал включить вентиляторы
дымоудаления. А сам через другой выход пошел в машинный зал.
Там картина, достойная пера великого Данте! Часть кровли зала
обрушилась. Сколько? Не знаю, метров триста - четыреста квадратных. Плиты
обсушились и повредили масляные и питательные трубопроводы. Завалы.
С двенадцатой отметки взглянул вниз в проем, там на пятой отметке
находились питательные насосы. Из поврежденных труб в разные стороны бьют
струи горячей воды, попадают на электрооборудование. Кругом пар. И раздаются
резкие, как выстрел, щелчки коротких замыканий в электрических цепях.
В районе седьмого ТГ загорелось масло, вытекшее из поврежденных труб,
туда бежали операторы с огнетушителями и разматывали пожарные шланги."

(А.С.Дятлов. Чернобыль. Как это было)