Всю ночь Проводкина мучили кошмары. Сегодня он почему-то оказался в Намибской пустыне. Рослые, стройные негры в набедренных повязках и с копьями в руках, окружили его, маленького и беззащитного служителя цифр, и, совершая странные танцевальные «па», приближались к Проводкину, как бы смыкая вокруг него кольцо. При этом они громко выкрикивали какое-то слово. Проводкин, напрягая слух, пытался уловить смысл в этих криках: «Ta-xes, ta-xes, ta-xes, ta-xes» - «Интересно, какой это язык? Ну, уж точно не немецкий», - определил он. Когда головы негров заслонили собой нестерпимо палящее солнце, а голоса трансформировались в бой большого барабана, все копья одновременно вонзились своими острыми наконечниками в нежное тело Проводкина. «А-а-а-а-а!», - закричал Проводкин, покрываясь липким потом - то ли от ужаса, то ли от жары. Он вскочил с постели, едва не раздавив своего квартиранта - рыжего таракана, который вот уже вторую неделю голодал, созерцая пустой холодильник.

«При чем здесь негры!», - недоумевал Проводкин, разыскивая в груде одежды одинаковые носки, – «им-то чего от меня надо!!!». Он еще раз окинул взглядом пустую комнату и, не найдя привычной бутылки «Святого источника», решил отправиться на работу голодным. Со словами: «В конце концов, я ем, чтобы жить, а не наоборот!» Проводкин бодро сбежал вниз по лестнице.

Он вышел на улицу, купил в ближайшем киоске свежий выпуск «Московского бухгалтера» и направился к метро. Сегодня ему повезло - в вагоне было полно свободных мест. Проводкин уселся поудобнее, открыл журнал и принялся смаковать очередные налоговые усовершенствования. На этот раз не случилось ничего особенного, - всего лишь ста новыми поправками к Законам отменялись поправки старые. Еще сообщалось, что Россия занесена в книгу рекордов Гинесса, так как количество разнообразных налогов в стране достигло рекордной цифры - 180. Таким образом, прежний рекорд, зафиксировавший 179 различных налогов, и установленный нашей же Родиной позавчера, был побит. Проводкин почувствовал небывалый всплеск патриотизма. «Ах!, - признался он себе, - если б жил я в каком-нибудь Лихтенштейне, разве был бы так счастлив и горд, как сейчас!»

Но порадоваться за свою державу Проводкину не удалось. Что-то не давало ему сосредоточиться. И это что-то было очень весомым. Оторвав взгляд от страниц журнала, Проводкин уставился на женскую ножку, которая пыталась сохранить равновесие на его давно нечищеном ботинке. Проводкин поднял глаза и вдруг узнал ее. Ту, о которой он так некстати забыл. Перед ним стояла Фаина Яновна Налогооблажаева, собственной персоной. Это была женщина бальзаковского возраста. Одета она была в строгий деловой костюм, на носу сидели неестественно большие очки, а костюм никак не сходился на неестественно большой груди. Фаина Яновна была не замужем и служила налоговым инспектором в той самой районной инспекции, где Проводкин проводил лучшие часы своей жизни.

Он быстро сообразил, почему острый каблучок налоговой нимфы так ненавязчиво буравил его старый ботинок. И, хотя ехать ему было довольно далеко, он встал и четким голосом произнес: «Садитесь, пожалуйста». Фаина Яновна не стала возражать и всей своей массой просто обрушилась на место «для лиц пожилого возраста, детей и инвалидов». Усевшись поудобнее, она строго взглянула на Проводкина и сказала: «Уважаемый, только что, в присутствии понятых, я оказала Вам услугу, заняв Ваше место! Так как услуга была оказана безвозмездно, налог, который вы должны будете заплатить в бюджет государства, составит…», - она что-то забормотала, подняв глаза вверх, - «…1124 рубля и 38 копеек. Извольте заплатить!». Проводкин остолбенел: - «Мало того, что я уступил этой корове место, я же еще и платить должен!» Его почему-то не удивил сам факт оплаты «того, не знаю, чего». Обидно было, что он попался, как лох. Дело в том, что Министерство по Налогам и Сборам время от времени проводило подобные акции для пополнения государственной казны, но обычно Проводкин узнавал о них заблаговременно и избегал непредвиденных расходов. Он решил так сразу не сдаваться, - может, удастся улизнуть… - «Позвольте! Как же так?! Я просто уступил вам место!!! Мне от Вас только «спасибо» нужно было!!!» - «Вот за «спасибо» и платите», - вяло проговорила Фаина Яновна. «Хорошо, я согласен… Была услуга… Но это Я ОКАЗАЛ ВАМ УСЛУГУ!!! Это с Вас надо брать налог!!! И, кстати, объясните, откуда взялась такая сумма? Покажите мне налогооблагаемую базу!!!». Фаина Яновна, проигнорировав его тираду, молча выписала квитанцию на оплату, вложила ее в номер «Московского бухгалтера», который Проводкин так и не дочитал до конца, закрыла глаза и громко захрапела на весь вагон, внося тем самым живую струю в немую сцену. Вагон безмолвствовал...

Рабочий день был испорчен, еще не начавшись. Проводкин оплатил квитанцию во избежание драконовских штрафов, которые были теперь почасовыми. Он сидел не вершине лестницы-стремянки у своего знаменитого шкафа и читал Налоговый Кодекс. Слезы застыли в его близоруких глазах. К вечеру, так и не найдя нужного решения, Проводкин громко произнес, как бы успокаивая себя: «Ну и пусть, ну и ладно!!! Ведь не ради денег живем, - но ради ИДЕИ!», - надел свое потрепанное пальтишко и направился к метро.

Войдя в вагон, он сел в самый дальний угол и достал экстренный выпуск все того же «Московского Бухгалтера». Весь выпуск был посвящен введению нового налога на безработицу, который должен был стимулировать сознательных граждан к поиску работы. Проводкин углубился в чтение. Но не успел он перевернуть первую страницу любимого журнала, как почувствовал острую боль в области ботинка. - Сомненья прочь! - Это была она! - Фаина Яновна Налогообложаева презрительно смотрела на Проводкина сквозь запотевшие стекла очков и всем своим весом налегала на его несчастную ногу. Теперь к весу самой Фаины Яновны прибавились пять хозяйственных сумок с отчетами, которые она несла домой, чтобы поработать сверхурочно. Проводкин, наученный горьким опытом, предложил Фаине Яновне место в обмен на 1124 рубля и 38 копеек, - ведь именно этой суммы он лишился сегодня утром по ее милости. Фаина Яновна кивком дала ему понять, что согласна, и так же, как и утром, обрушилась на место Проводкина. Однако дальше, вместо того, чтобы отсчитать Проводкину деньги, она выписала и вручила ему несколько квитанций, от взгляда на которые Проводкину стало плохо.

Первая квитанция налагала штраф за осуществление предпринимательской деятельности без отсутствия регистрации в налоговых органах, причем, в двукратном размере, учитывая отягчающие утренние обстоятельства. Второй штраф в таком же размере - за отсутствие лицензии на предпринимательскую деятельность. Далее в доход государства изымалась вся полученная, - ах нет, пока еще не полученная, но предположительно имеющая возможность быть полученной сумма за оказанную им услугу. Затем был начислен налог по отложенным налоговым обязательствам, и, ввиду отсутствия себестоимости, предлагалось сразу заплатить налог на прибыль с еще не полученной, но имеющей возможность быть полученной суммы.

Проводкин, обливаясь слезами, выгреб из карманов последние деньги и, не считая, вручил их Фаине Яновне. Денег не хватило, и ему пришлось отдать ей свою одежду, заплатив при этом налог с продаж.

Оставшись абсолютно голым, Проводкин вышел из метро. Голова его была пуста, босыми ногами он вдруг остро почувствовал свою ранимость и незащищенность. «Господи, кому нужны мои знания и аттестаты, кто оценит мои заслуги перед Отечеством?!!! Впереди на небосклоне сияла одинокая звезда. Как завороженный, Проводкин шел на ее призрачный свет, словно там вдали его ждали иные миры, иная жизнь…
Вычитала на одном сатйе, автор
Евгений Ковтун