Я когда учился в третьем классе, еще не был столь циничным организмом, как буквально три года спустя, но ростки сего качества уже начали пробиваться.

Поэтому я с чистой душой и благородным сердцем подошел в этому делу. А дел было такое – к нам в класс пришла девочка старшеклассница. Девочка старшеклассница была уже опытным вербовщиком и поэтому не отрясая косичками грушу сразу приступила к главному.

- Дети! – торжественно начала она вперив в нас свой взгляд сома-маньяка. Мы, т.е. «дети» сидели тихо и втыкали в ее короткий но эмоциональный текст и мелко вздрагивали, когда из за массивных (а тогда просто не было других) очков ее глазолупие встречало наши взгляды.

Хотя я соврал, тогда были еще одни очки, для детей. Оправа называлась – Буратино. Но поскольку Буратиной никто быть не хотел, то все плоховидящие носили оправы, которыми можно было не только колоть орехи, но и еще запросто прищемить палец при складывании дужек.

В общем смотрела она на нас и вещала. Смысл ее речи падал на наивные детские души и западал в еще мягкий мозг.

- Дети! – второй раз призвала она нас. У нас в школе есть больные! А больных нужно что…?

– Она сделала эффектную недосказанность ожидая от нас продолжения (ох чую, в театру после школы девка поступила) и глянула из за стекол своими красивыми глазюками одновременно в разные концы класса ожидая реакции, но я, вчера закончив читать серьезную книгу про зверства немцев во время войны на полном серьезе продолжил - …. Расстрелять?!

Рот пионерки раскрылся шире горна, глаза, собрав раскинутый по классу взгляд и сфокусировали в одной точке, на портрете Толстого. Толстой, уловив взгляд направленный ему в бороду, недовольно покривился и с треском упал со стены.

Нет, дети! – на помощь кинулась учительница – это не люди больные! Она тоже сделала паузу, что бы мы догадались, кто же это такие, таинственные больные?

- А кто? – резонно поинтересовался класс – если не люди, то кто? Учителя?

- Н-н-ннет – икнула пионерка – не учителя. То есть люди не учителя… В смысле не учителя люди… Я хотела сказать нелюди учителя…. Аааааа!!!! – плач старшеклассницы слышала наверное глухая уборщица в соседней школе.

- Дети! – училка была поопытней девчонки и поэтому повела диалог дальше сама.

- Есть больные, да! И их много! Их десятки, а может быть и сотни! – последнюю фразу она произнести полушепотом и с придыханием.

- Эта – начитанный двоечник Паша оторвался от обмена фантиками с соседом и поднял голову – мож хватит интриговать то? Кто там заразился? Только честно!

От такого глубокомысленного, не по оценкам за полугодие, вопроса, класс впал в ступор. А Ирина Васильевна, пользуясь внезапным вниманием торжественно продолжила – больные, это не люди! Это – книги! И замерла, ожидая результата внезапной новости.

Зал безмолвствовал. Мы, в силу своего возраста, сидели и представляли книги с насморком, ангиной (а рот то где у них с носом?), с руками и ногами сломанными и вправленными… В общем эта новость настолько поразила нас кошмарным цинизмом, что никто не знал как надо отреагировать. Ну надо же… И книги триппером болеют… (из красочных рассказов старших товарищей, пятиклассников, мы знали про такую болезнь) Я с ужасом представил себе любимую книгу «Три мушкетера» больную гонореей, и чуть не заплакал.

Видя такое дело, Ирина Васильевна поспешила исправить информационный казус образовавшийся в результате их эффектных недосказанностей.

- Дети! – книги рвутся, выпадают страницы, царапаются обложки. Вот это и называется – «книга заболела»

Я вздохнул с облегчением. Венеролог отменялся.

- Так вот, для лечения книжек нам нужны доктора, кто будет их лечить. То есть приклеивать страницы, ремонтировать корочки и так далее, что бы пациент вернулся в библиотеку здоровым и веселым.

Я опять представил ржущий на полке том «Трех мушкетеров» и понял, что этой ночью мне будут сниться кошмары и Дедушка Дюма с первой страницы. А я не хотел Дюмы, мне больше нравилось когда мне снится Светка, которая сидела с двоечником Пашей. Но я был впечатлительным мальчиком, и поэтому две ночи подряд ко мне вместо Светки приходил хромой Дюма, почему то в Светкином платьице, одним движение рвал пополам свою книгу, и потом показывал как «лечить» ее, а я спрашивал, где Светка и почему он в ее платье.

Сейчас бы я насторожился такому сну, Дюме в платьице, но тогда просто расстроился.

И естественно сразу записался в кружок «Книжные врачи». По моему требованию матушка сшила на рукав белую повязку с красным крестом такой необыкновенной красоты, что на следующий день прямо в ней пошел в школу.

Почему то кучка прохожих, встретившихся мне недалеко от школы, при виде «доктора» загнулась аж лбами до земли. Хотя я вроде не смешной был, а очень даже серьезный. Как доктор Айболит, когда он летел в Лимпопо на орле и чуть не обосрался от высоты.

… А вечером меня и Игоря с треском выперли из кружка, напрочь лишив тяги к гуманным поступкам…

А как все хорошо начиналось! Мы с умным видом сели в библиотеке, нам выдали одну рваную книгу на двоих, показали как вклеивать страницы и кратко но емко напутствовали – лечите. Фельдшеры. И библиотекарша ушла пить чай и чесать подмышкой.

И тут я вспомнил, что нам говорили принести клей и бумагу! А я забыл! И все из-за Дюма в Светкином платье. Вот, привязался же окаянный. Теперь книга не леченная будет.

Книга, «Приключения Буратино» вид имела такой, будто библиотекарша на ней лет восемь пирожки ела и хрен резала. С обложки глядел лично Буратино и конструкцию лица имел такую, что будто не мне, а ему каждую ночь снился Дюма в платье, рвавший книгу. В общем катастрофически плохо выглядел деревянный человечек. Да и еще к его шнобелю кто то авторучкой пририсовал синюю козявку, которая затейливым орнаментом свешивалась с кончика носа и грозилась упасть прямо на чепчик старушки Тортиллы, которая ничего не подозревая доверчиво протягивала плохо обструганному полену Золотой Ключик.

- Смотри! – торжественно прошептал Игорь – чо я принес.

Я посмотрел и прифигел от размаха доктора Игоря, от его желания лечить книги и тем самым нести людям добро. Хотя нести добро до этого времени ни у него не у меня как то не получалось, но надо же когда то начинать?

Игорь был человек масштабных замыслов и поэтому он не стал заморачиваться банальными клеем и бумагой, а принес сразу бобину сырой резины. Для чего она хранилась у него дома не знаю, но то, что папа ее потом искал, мне рассказал сам Игорь не пожалев шокирующих подробностей.

… Книгу мы «вылечили». После нашей пластической операции она приобрела такой размер, что Большая Советская Энциклопедия сиротливо прячется где то между Буратининых страниц. А вы как думали, если почти каждую страницу пришлось вклеивать с помощью ленты сырой резины? Все таки популярная книга была, изношенная сильно.

Просто до сих пор страшно вспоминать, как библиотекарша подавилась чаем, когда мы вдвоем принесли ей «Приключения…» и аккуратно ухнули на стол, на предмет проверки качества.

Стол заскрипел, но выдержал.

Как она ругалась, плюясь в нас крошками печенья! Обидно говорила, что теперь эта книга вечная, как и наше нынешнее развитие. Что теперь ее можно выставлять на обозрение прямо на улицу и лет двадцать с ней точно ничего не случится. Что даст почитать ее нашим родителям и пусть они подумают, кто тут Буратино. И еще много непонятных фразеологизмов. А фигли, библиотекарша! Человек образованный и начитанный!

Да, забыл казать, что обложку мы тоже заклеили сырой резиной. Просто когда мы оттирали соплю с носы Буратины, то немного продырявили ее насквозь. Потом я предложил гениальный ход и вот результат – неубиваемая и неизнашиваемая книга. А говорят ничего вечного не бывает.

...Кружок скоро распался, потому, что клеить страницы которые выдирал не ты и даже не твой друг показалось всем немного странным.


(с) Кобах