Стулин и Лоскутов очень любили виски. Этак взойти по вискарику.
И друг друга они тоже любили – нет, не подумайте чего-нибудь этакого, у них были жены и дети. В смысле, у каждого своя. То есть свои. У Стулина была Татьяна Михайловна, и две девочки, Лара и Лиза, а у Лоскутова – Роза Эриховна, мальчик Максим, девочка Эльза и еще одна – Раушан, в честь розыэриховной мамы, потому что она была казашка, а папа – немец. Папа жены Лоскутова, да.
Но это неважно. Они просто были старые друзья, работали в одной фирме, и очень часто встречались. И семьями, и вдвоем – особенно летом, когда жены и дети отправлялись на дачу или отдыхать по путевке, а Стулин и Лоскутов оставались на работе.
Тут они хорошо так вдаряли по вискарику. Бутылку ноль семь на двоих за вечер.
Хотя это было дороговато, конечно.
Но здоровье дороже.
Вот.

Один раз их послали в командировку. Куда-то в Европу, точно не помню. Вдвоем! На два дня! Они летели в самолете и предвкушали, как уже этим вечером взойдут по вискарику. Тем более что правильную закуску они везли с собой: сухофрукты и орехи.
Они очень волновались, что прилетят поздно, и там будут закрыты магазины. А в ресторане – слишком дорого. Тем более что им надо было не по сорок грамм, как наливают в ресторанах, на донышко, только понюхать – а на полном серьезе. Бутылка на двоих, я же говорил. Не ароматом наслаждаться, а именно что вдарить.
Хотя аромат тоже важен. Иначе бы они пили водку, и все дела.
Значит, они волновались о времени и о цене, но вдруг вспомнили про «дьюти фри», про круглосуточную дешевую торговлю в зоне прилета. Ура!
Поскольку они прилетели на две ночи, им нужно было купить две бутылки. На сегодня и на завтра. Сказано – сделано. Они купили две одинаковых бутылки – какой-то замечательный «сингл малт» двенадцатилетней выдержки с огромной добавочной скидкой, «35% off!». Просто даром.
Две бутылки они купили – платил каждый за себя – а потом Стулин взял пакет с обеими бутылками в одну руку, портфель в другую, и двинулся к зеленому коридору, а Лоскутов завозился – в соседнем киоске приглянулись ему духи для жены, тоже с хорошей скидкой. Но он их понюхал и все-таки решил не брать, и помчался догонять Стулина.

И видит: стоит Стулин, а перед ним на полу разбитая бутылка. Ее уже шваброй заметает уборщик. А вторую бутылку он засовывает в портфель. И говорит Лоскутову:
- Вот ведь черт! Пакет драный оказался. Твоя бутылка разбилась.
- Как это – моя? – не понял Лоскутов. – Они же одинаковые!
- Ну да, - сказал Стулин. – Но одну купил я, а другую – ты.
- Верно, - кивнул Лоскутов. – А ты уверен, что разбилась моя, а не твоя?
- Сто процентов, - сказал Стулин. – На твоей была этикетка сморщенная. Ты даже продавцу что-то такое сказал, а он сказал, что это последняя. Помнишь?
- Не помню, - сказал Лоскутов.
- А я точно помню, - сказал Стулин.
Они прошли от зоны прилета к поезду, который шел в город.
- И что теперь? – спросил Лоскутов.
- Приедем, заселимся, - весело сказал Стулин, - и взойдем по вискарику! Ух, хороша! – сказал он и потряс портфелем. Там забулькало. – Ыххх!
- А завтра купим вторую?
- Почему «купим»? – поднял брови Стулин. – Сегодня мы выпьем мою бутылку. А поскольку твоя разбилась…
- То есть, чтоб я покупал еще одну?!
- А как же иначе? Твоя же разбилась, к сожалению.
Лоскутов замолчал и молчал долго-долго. Но в поезде, когда уже подъезжали, вдруг громко сказал, чуть не крикнул:
- Ага! Вот оно что! Моя бутылка разбилась, да? А кто ее разбил? Кто разбил мою бутылку, спрашивается? Может быть, я? Ты и разбил!
- Там был пакет драный, - смутился Стулин.
- Неважно! Ты взял у меня мою бутылку, - чеканил Лоскутов. - И разбил. Значит, должен возместить. Отдать мне свою. Мы ее сегодня выпьем, а завтра…
- Чтоб я покупал еще одну бутылку?!
- А как же иначе?

Когда через восемь лет Лоскутов узнал, что его сын Максим серьезно влюбился в свою однокурсницу Лизу Стулину, он сказал ему:
- Через мой труп.